Блондинка в бетоне - Страница 78

– Между прочим, Бреммер как раз здесь. Возможно, когда мы закончим, он захочет обсудить с тобой пару деталей.

– Гарри, это не я.

На сей раз Босх пропустил «Гарри» мимо ушей. Вся эта сцена его утомляла и угнетала. Ему хотелось поскорее все закончить и убраться отсюда, уехать к Сильвии.

– И сколько раз ты с ней разговаривал?

– Каждый вечер.

– Она использовала это против тебя, ведь так? Тебе пришлось с ней встречаться.

– Я был полным дураком. Мне нужны были деньги. Как только я встретился с ней первый раз, она взяла меня за яйца. Она сказала, что хочет знать все новости о ходе расследования, иначе она сообщит тебе, что утечка идет от меня, сообщит в ОВР. Черт, она мне даже не заплатила!

– А что случилось сегодня, почему она так рано ушла?

– Она сказала, что дело сделано: завтра будут уже заключительные выступления, так что ход расследования больше не имеет значения. В общем, она меня отпустила.

– Этим дело не кончится. Ты ведь это понимаешь, не так ли? Теперь, когда ей понадобится номер машины, адрес из базы данных Управления автомобильным транспортом, неразглашаемый номер телефона свидетеля, она будет звонить тебе. Она сделала тебя, парень.

– Я знаю. Мне придется что-то с этим решать.

– И ради чего? Какова была цена в тот первый вечер?

– Мне нужно было внести деньги по той чертовой закладной… Не могу продать этот гребаный дом, не могу оплатить закладную, просто не знаю, что мне делать.

– А как насчет меня? Тебя не беспокоит, что мне теперь делать?

– Беспокоит. Да, конечно, беспокоит.

Босх оглянулся на музыкантов. Они продолжали играть Стрейхорна и сейчас исполняли «Анализ крови». Саксофонист играл, в общем, неплохо – правильно расставлял акценты, и фразировка была чистой.

– Что ты собираешься делать? – спросил Эдгар.

Босху не надо было над этим задумываться – он и так уже все решил.

– Я? Ничего, – не отрывая глаз от саксофониста, сказал он.

– Ничего?

– Вот тебе придется кое-что сделать. Я больше не могу с тобой работать, парень. Я знаю, что у нас есть работа с Ирвингом, но все равно это все – конец. Когда это дело кончится, ты пойдешь к Паундсу и скажешь ему, что хочешь перевестись из Голливуда.

– Но ведь вакансий по убийствам нигде нет. Я сам смотрел – ты же знаешь, как редко они появляются.

– Насчет убийств я ничего не говорил. Я только сказал, что ты попросишь перевода. Ты займешь первую же вакансию, понятно? Меня не волнует, если ты попадешь в дорожники в семьдесят седьмом, – ты согласишься на первое, что тебе предложат. – Он посмотрел на Эдгара, у которого слегка отвисла челюсть. – Это цена, которую ты заплатишь.

– Но я же занимаюсь убийствами, это моя работа. Это моя специальность.

– Больше нет. Это не подлежит обсуждению, разве что ты захочешь попытать счастья в ОВР. Или ты идешь к Паундсу, или я. Больше я с тобой работать не могу. Вот так.

Он снова перевел взгляд на музыкантов. Эдгар молчал, и через несколько секунд Босх предложил ему уйти.

– Уходи ты первый. Я не смогу вернуться с тобой в Паркер.

Эдгар встал и, постояв некоторое время возле столика, произнес:

– Когда-нибудь тебе понадобятся все друзья, которых ты только сможешь собрать. Тогда ты вспомнишь о том, что сделал со мной.

– Я знаю, – не глядя на него, сказал Босх.

Когда Эдгар ушел, Босх сумел-таки привлечь внимание официантки и заказал еще выпивки. Квартер играл «Компенсацию за дождь» с некоторой долей импровизации, которая понравилась Босху. Виски начало разогревать его изнутри; он сидел, откинувшись назад, и слушал, стараясь не думать ни о чем, связанном с копами и убийцами.

Но вскоре он почувствовал чье-то присутствие и, повернувшись, увидел, что рядом, с бутылкой пива в руке, стоит Бреммер.

– Судя по выражению лица Эдгара, он больше сюда не вернется. Можно к тебе присоединиться?

– Да, он не вернется, и ты можешь делать все, что тебе вздумается, но учти, что я не на службе, нахожусь здесь неофициально и вообще сбился с пути.

– Другими словами, ты ничего хорошего не скажешь.

– Ты правильно меня понял.

Присев, репортер закурил сигарету, поглядывая на Босха своими маленькими и хитрыми глазками.

– Годится. Я ведь тоже не на работе.

– Бреммер, ты всегда на работе. Даже сейчас стоит мне сказать что-то не так – и ты об этом не забудешь.

– Конечно. Но ты забываешь о тех временах, когда мы работали вместе. О статьях, которые помогли тебе, Гарри. Просто однажды я написал статью, которая оказалась не такой, как тебе хотелось, и все хорошее оказалось забыто. Теперь я всего лишь «тот проклятый репортер», который…

– Плохого я не забываю. Вот ты сидишь здесь, правильно? Так вот, я хорошо помню, что ты сделал для меня и что ты сделал против меня. В конечном счете одно другое уравновешивает.

Некоторое время они молча сидели и слушали музыку. Мелодия закончилась как раз в тот момент, когда официантка поставила на стол третью порцию двойного «Блэк Джека».

– Не хочу сказать, что я собираюсь его раскрыть, – сказал Бреммер, – но почему мой источник информации о записке оказался так важен?

– Теперь он уже не настолько важен. В то время я просто хотел знать, кто пытается меня прихлопнуть.

– Ты уже это говорил. Что кто-то тебя подставляет. Ты действительно так думаешь?

– Это не имеет значения. Что ты написал для завтрашнего номера?

Репортер выпрямился, его глаза сверкнули.

– Увидишь. Правдивый репортаж из зала. Твое свидетельство о том, что кто-то другой продолжает убивать. Большая статья, на первую полосу. Вот почему я здесь. Когда я попадаю на первую полосу, я всегда это отмечаю.